Что такое введение?

Метафизика - одна из традиционных четырех основных отраслей философии, наряду с этикой,

логикой и эпистемологией. Это древний предмет, но тот, который продолжает вызывать
любопытство. Это привлекает многих, у которых есть только основное представление о том, что
это такое, но они хотят узнать больше.

Для некоторых это связано с мистическим или религиозным. Для других это известно через
метафизических поэтов, которые говорят о любви и духовности. Эта книга будет направлена на то,
чтобы представить непосвященным то, как метафизика понимается и практикуется философами.
Многие введения в эту тему начинаются с рассмотрения того, что такое метафизика и как ее истины
могут быть известны. Но это само по себе является одним из самых сложных и спорных вопросов,
и читатель может быстро увязнуть и потерять интерес. Поэтому эта книга написана обратно.
Вопрос о том, что такое метафизика и как это оправдано, будет оставлено до последнего. Лучший
способ понять деятельность часто заключается в том, чтобы делать это, а не теоретизировать об
этом. В этом случае мы начинаем с некоторой метафизики: рассматривая некоторые, казалось бы,
простые маленькие вопросы, но касающиеся фундаментальной природы реальности.

Мы рассмотрим множество вопросов, имеющих лишь несколько технических концепций и терминов.

В конце концов, должно быть справедливое понимание проблем вокруг существа, свойств,
изменений, причин, возможностей, времени, личной идентичности, ничто и появления. Есть
надежда, что книга не будет пугать своих читателей таким образом, что многие книги по философии,
особенно в области метафизики, могут.

Часто идеи, концепции и вопросы метафизики звучат легко-детски даже. Что такое объекты? У
цветов и форм есть какая-то форма существования? Что с одной стороны вызывает другое, а не
просто ассоциируется с ним? Что возможно? Проходит ли время? Есть ли недостатки, дыры,
недостатки, а ничто не имеет какой-либо формы позитивного существования вообще? Для
некоторых это похоже на глупые вопросы, но для других они лежат в основе всей философии. И те,
кто это видит, часто понимают, что вопросы, которые поднимают эти вопросы, являются самыми
фундаментальными и глубокими, о которых люди могут думать. Метафизика является предметом
среди всех других, что вдохновляет на нас чувство удивления, и по этой причине некоторые считают,
что метафизика - это самое ценное использование, которое мы могли бы сделать из нашего
времени.

Если вы сделали это так далеко, возможно, метафизика уже захватила ваше воображение и ваше
любопытство. В этом случае мы должны немедленно начать наш небольшой экскурс по
метафизической мебели мира. Но с чего начать? Философы так и не узнали. То, о чем они
беспокоятся, часто взаимосвязано. Чтобы понять одну проблему, вам нужно сначала понять другую.
Но мы должны сказать то же самое и по второму вопросу: понять это, вам нужно понять третье и так
далее. И это кажется правдой, независимо от того, с чего мы начинаем. Иногда понимание мира
происходит только за счет целого, что затрудняет объяснение проблем философии в аккуратной
последовательности, поскольку книги должны неизбежно пытаться сделать. Поэтому, когда мы
начинаем, это в какой-то степени произвольно.

Глава 1
Что такое таблица?
1
 Когда я смотрю на окружающий меня мир, я вижу, что меня окружают всевозможные вещи. Я вижу
стол и два стула, здания, самолет, коробку скрепки для бумаг, ручки, собаку, людей и множество
других вещей. Но это книга о метафизике, а в метафизике нас интересует природа вещей в самых
общих чертах. Я испытываю соблазн сказать, как метафизик, что все эти вещи, которые я перечисляю,
являются особыми вещами или группами или их видами. Для нас очень важно понятие конкретного.
Я хочу знать, что ручка на столе - моя особая, а не кто-то другой, или что женщина в комнате
действительно моя жена, а не ее близнецовая сестра. Чтобы понять важность этих вопросов, нам
нужно исследовать их более глубоко.

Передо мной стоит стол, который я могу видеть, чувствовать и слышать, если я разорву свои
суставы. Я не сомневаюсь, что это - таблица - существует. Но теперь я начну философские вопросы.
Что это за вещь? Какова природа его существования? Является ли таблица тем, что я знаю через
опыт, или мои чувства раскрывают мне что-то еще? В конце концов, когда я смотрю на него, я вижу
его цвет: коричневость дерева. И когда я это чувствую, я чувствую его твердость. Браунтность,
твердость, четырехногая и т. Д. - это качества или свойства стола. Тогда может возникнуть соблазн
сказать, что я не знаю самой таблицы, а только ее свойства. Означает ли это, что таблица является
базовым, о чем я ничего не знаю? Его свойства кажутся обернутыми вокруг него, и их невозможно
отбросить.

Что касается таблиц, идет и для других вещей. В моем примере нет ничего особенного в выборе
таблицы. В случае монет, автомобилей, книг, кошек и деревьев я знаю их только через знание их
качеств. Я вижу их форму, их цвет, я чувствую их текстуру, чувствую запах их аромата и так далее.
Природа этих свойств вещей - покраснение, округлость, твердость, запах и т. Д. - станет темой
следующей главы. Но мы действительно не можем избежать упоминания свойств, как только мы
упомянем те детали, к которым они присоединяются.

Чем больше вещей меняется, тем больше они остаются теми же

Теперь, почему бы мне предположить, что таблица - это нечто иное, чем коричневость, твердость и
четверостишие, которые я вижу перед собой? Одна из причин заключается в том, что я мог
представить, что эти свойства меняются, в то время как таблица остается той же самой, какой она
была. Например, я мог бы нарисовать белый стол, потому что он лучше вписывается в декор моего
офиса. Если бы я это сделал, тогда все равно была бы одна и та же таблица, она просто изменила
бы ее внешний вид. Что-то изменится, а что-то останется прежним.

В философии мы видим, что всевозможные путаницы могут царить, если мы говорим свободнота
же , что это одна итаблица, поэтому мы используем важное различие. Можно сказать, что что-
тоизменилось, качественно хотя оно осталось численно одинаковым. Таким образом, таблица
может отличаться по своим качествам: она коричневая, а теперь она белая, но она остается одной
и той же. Стол, который был коричневым, теперь является белым. Представьте, если посетитель
входит в мою комнату и спрашивает, что случилось с моим старым коричневым столом. Для меня
вполне приемлемо ответить, что он все еще здесь: просто они не узнали его, потому что я его
нарисовал. Будучи одним и тем же, несмотря на такие изменения в качествах, мы имеем в виду под
цифровую идентичность (тема изменений будет более подробно рассмотрена в главе 4).

Именно это соображение побуждает меня думать, что сама таблица не может быть той же самой,
что и ее свойства. По крайней мере, некоторые из них могут измениться, и все же это будет все тот
же стол. Поэтому, когда я смотрю и чувствую свойства таблицы, я наблюдаю именно это - ее
свойства, а не сама таблица. Но что же такое таблица, если это не ее свойства?

Вот предложение. Таблица - это то, что лежит в основе свойств и удерживает их все вместе в
одном месте. Это то, что я не вижу и не трогаю, потому что все, что я испытываю, - это вещи, но я
знаю, что это происходит благодаря моему рациональному мышлению. Например, когда я
перемещаю таблицу по комнате, все ее свойства перемещаются вместе с ней. Они сгруппированы
полупостоянно. Это не похоже на то, что коричневость и твердость стола могут двигаться, но
четвероногие могут остаться позади. Я говорю, что свойства группируются только полупостоянно.
2
Как мы видели, некоторые свойства могут быть сброшены из кластера, и новые занимают их
место, поэтому мы не можем быть абсолютно строгими и говорить, что свойства связаны
неразрывно. Блюдость можно пролить и заменить белизной.

Такой взгляд на детали может быть лучше всего понят с помощью метафоры подушечной подушки,
которая используется для хранения контактов в одном месте. Штыри представляют свойства
объекта, а подушка представляет собой конкретную. Некоторые называют это субстратным
представлением подробностей, где подушка-подушка является субстратом, который лежит в
основе всех свойств на виду. Один штырь обозначает коричневость стола, другой - его твердость,
а третий обозначает его вес, другую его высоту и т. Д. Для каждого свойства, которое имеет
таблица. И если бы мы могли отбросить их мысленно, через процесс абстракции - мы бы поняли,
что сама вещь отделена от них и такова, в которой они все находятся. Конечно, когда вы удаляете
все контакты с реального подушки, у вас все еще остается что-то, что вы можете видеть и
прикасаться. Но помните, что наша метафорическая подушка для булавки, когда все ее контакты
были удалены, является особенностью, которая была лишена всех ее свойств, чтобы мы могли
думать о том, что такое таблица. И без свойств он не мог поэтому выглядеть или чувствовать себя
чем-либо.

Рассмотрим, например, кот. Мы можем думать об этом без его черноты; потому что это свойство, и
мы хотим знать, что это такое, лежащее в основе всех его свойств. Но удаление его черноты не
похоже на шкуру
кошки. Как и удаление его цвета, нам также нужно отобрать его форму, поскольку это просто еще
одно свойство, как и все остальное, а также его четкость, запах и неуверенность. Уберите всех этих
людей, и нам вполне может быть интересно, что это за базовый субстрат. Это должно быть
невидимым. У него не было бы длины, ширины или высоты, без цвета или прочности. Было бы
неплохо, если бы мы начали задумываться, есть ли у нас что-нибудь вообще.

Философы печально известны, чтобы выработать все последствия идеи. Но они не всегда
соглашаются с этими последствиями. Иногда следствие настолько смехотворно, что его можно
считать хорошим основанием для отказа от первоначального предположения. Такое
противоестественное следствие уменьшит предположение, из которого оно возникло до абсурда.
Возможно, мы можем сказать, что это произошло в этом случае. Было высказано предположение,
что конкретное должно быть чем-то иным, чем его свойствами. Но как только мы начали
абстрагировать свойства кошки от самой кошки, мы поняли, что она ничего не оставит. Наш
субстрат-кошка, кажется, ничто. У него нет веса, нет цвета, нет расширения в пространстве и т. Д.
И это начинает выглядеть как не-вещь. Разве не так, что все, что существует, обладает
свойствами? Это не так, как будто бы «голые» подробности могли существовать и что некоторым
из них было просто повезло, чтобы случайно приобрести свойства. Конечно, каждая физическая
вещь, которая когда-либо существовала и когда-либо существовала, имеет определенную форму,
вес или особенность. И говорить так, как будто вещь может каким-то образом существовать
независимо от этих свойств возможно, ошибка, которая привела нас к абсурду.

Связи свойств

Давайте в этом случае рассмотрим другой подход. Если не может быть никаких «голых»
подробностей, существующих без свойств, тогда нам может понадобиться снова подумать о
кластере или узле свойств, с которыми мы начали. Когда в наших умах мы лишали этих свойств, в
процессе абстракции, страх заключался в том, что мы ничего не оставили. Итак, разве мы не
должны просто рассматривать возможность того, что нет ничего более конкретного, чем этот набор
свойств? Если на самом деле нет остатка после того, как все свойства были удалены, то мы знаем,
что наш конкретный не может быть больше, чем они. Представление расслоения состоит в том, что
данные могут учитываться только в терминах свойств. Насколько правдоподобно это мнение?

Есть пара проблем, связанных с этим, которые исходят из проблемы изменения, которую мы уже
обсуждали. Если вещь была всего лишь совокупностью свойств, она не могла выдержать никаких
изменений. Если одно свойство было потеряно, а другое получено, у нас будет другая коллекция:
поскольку я предполагаю, что то, что делает коллекцию одинаковой в разное время, состоит в том,
3
что она состоит из одних и тех же компонентов. Следовательно, две коллекции разные, если вещи,
собранные внутри них, различны. И ясно, что интересующие нас перемены меняются все время,
оставаясь (численно) одинаковыми. Кошка часто меняет свою форму. Иногда он лежит плоский,
иногда он свернут в шаре, а затем он может бегать, постоянно меняя свою форму. Как кошка может
быть просто набором свойств, когда они меняются все время?

Тем не менее, можно ответить на это возражение. Возможно, мы должны думать о вещах как о серии
пучков свойств, объединенных степенью непрерывности. Поэтому, когда таблица может быть
изменена и окрашена в белый цвет, она сохраняет примерно одинаковый вес, высоту и физическое
положение. Я предполагаю, что физическое положение объекта является одним из его свойств, и,
очевидно, это довольно важный вопрос в этом контексте. Уверен, что белый стол - это то же самое,
что и предыдущий коричневый стол, в небольшом количестве, потому что я нахожу его в одной
комнате. И если он переместился, я ожидаю, что он сделал это постепенно, пройдя через ряд мест
между тем, где он начинался, и где он закончился. В то время как кошка меняет форму быстро, она
сохраняет тот
же цвет, тучность, запах и, что важно, находится в одном и том же месте; или, если он изменил
свое положение, он сделал это через серию мест. Таким образом, мы могли бы сказать, что, хотя
пучки свойств приходят и уходят, особенностью является последовательность таких пучков с
соответствующей непрерывностью, проходящей всюду.

Есть ряд других трудностей, с которыми нужно столкнуться, но прежде чем переходить к
рассмотрению одного из них, стоит упомянуть, что может быть большим преимуществом этого
представления. Первая учетная запись, которую мы рассмотрели, была та, в которой детали были
основными субстратами, которые держали свойства вещи вместе. Для учета конкретных
предметов, таких как стол, стул, собака и дерево, у нас было два вида ингредиентов. У нас были
свойства вещи и ее субстрат. Но с этой новой теорией расслоений кажется, что нам нужен только
один вид вещей. Мы просто обладаем свойствами и, когда они входят в расслоение или
непрерывную последовательность таких расслоений, мы говорим, что мы тем самым имеем
конкретный объект. Итак, когда нам раньше требовались два элемента, теперь у нас есть только
один. Другой способ взглянуть на это - сказать, что понятие субстрата полностью сведено на нет.
Объекты были бы просто не более чем пучками свойств, надлежащим образом упорядоченными.

Вторая теория, таким образом, является более простой, поскольку она вызывает меньше видов
объектов. Непостижимый бесформенный субстрат, казалось, ничего нам не придавал: если теория
расслоения верна, то субстрат неприводим. Теперь нет особой причины, почему более простая и
экономичная теория скорее верна, чем сложная и неэкономичная, но философы предпочитают
простые. Разумеется, нет никаких оснований терпеть избыточность в своей теории мира, потому
что любые лишние элементы явно не нужны для работы учетной записи. Они не имеют никакой
цели.

Идентичные близнецы
Поэтому теория расслоений выглядит проще, чем представление субстрата. Но это слишком
просто? Будет ли у него достаточно ресурсов для доставки всего, что мы хотим от конкретной
вещи? Существует одно соображение, котороепредполагает
не. Особая, как нам говорят, эта теория - всего лишь совокупность свойств. Снукерный шар,
например, представляет собой всего лишь пучок свойств красного, сферического, блестящего, 52,5
миллиметра в диаметре и так далее. Однако проблема для теории состоит в том, что может
существовать другой объект с такими свойствами. Действительно, для игры в снукер, чтобы быть
справедливым, должно быть много красных шаров с теми же свойствами:
они стандартизированы. Однако у этой теории есть трудность. Это говорит нам, что конкретным
является просто связка. Но тогда, если мы имеем один и тот же набор, это означает, что мы
имеем один и тот же объект. Другими словами, в этой теории не могло быть более одного
объекта, который является одним и тем же набором свойств.

Можно сказать, что это возражение - это просто техничность, которая не имеет большого значения.
Разве не могло быть так, что, по сути, два разных объекта никогда действительно не имеют

4
одинаковых свойств? Даже столы, которые производятся массовым образом, будут иметь очень
незначительную разницу в весе, цвете или даже просто
тонкие, микроскопические царапины на поверхности. Наши снукерные шары должны быть
достаточно близки по своим свойствам, чтобы игра играла справедливо, поэтому они тоже могут
иметь некоторые незначительные отличия. Однако этот ответ пропустит точку философской
теории. Предполагалось, что это будет отчет о том, что это такое . Истине этой теории не следует
полагаться на удачу, которая работает для нее, так что каждая конкретная вещь просто
оказывается другой связкой. Кажется, по крайней мере, возможно, что две вещи могут поделиться
всеми их свойствами. И если, как утверждает теория, данные являются только и не более чем
пучками свойств, то это несовместимо с этой возможностью. Две особенности с теми же
свойствами сворачиваются в одну.

Существует два возможных пути для теоретика расслоения, но у обоих есть проблемы. Первое
очевидное решение состоит в том, чтобы сказать, что в принципе есть причина, почему две
особенности не могут делиться всеми их свойствами. Если разрешить реляционные свойства, то
они, вероятно, должны отличаться, потому что они позволяют пространственно-временному
расположению войти в уравнение. Следующий пример иллюстрирует, что подразумевается под
реляционным свойством. Даже если все красные шары снукера неотличимы, когда вы их
проверяете, возможно, один из них находится всего в 20 сантиметрах от нижнего правого кармана
снукерного стола, а другой - в 30 сантиметрах от него. Один шар обладает реляционным свойством,
находящимся в 20 сантиметрах от кармана, в токак времяу другого есть реляционное свойство,
находящееся в 30 сантиметрах от того же кармана. Предполагая, что две совершенно отдельные
детали не могут одновременно занимать одно и то же пространство, тогда кажется, что все вещи
будут иметь уникальный набор реляционных свойств.

Вот проблема с этим предложением. Нет никакой гарантии, что разные вещи действительно
будут иметь разные реляционные свойства, если мы не введем детали в нашу метафизику. Вот
почему. Должны ли мы думать о положении в пространстве (и времени) как абсолютном или
относительном? Если бы оно было абсолютным, это предполагало бы, что существует
определенная особенность пространственных позиций. Позиция будет конкретной. Понятие
конкретного, которое не определяется как совокупность качеств, вернется в теорию. Это не
хорошо, потому что мы стремились устранить детали в терминах связок свойств.

Итак, вместо этого мы определяем пространственные позиции по отношению друг к другу?

Проблема с этим заключается в том, что существует хотя бы возможность того, что пространство
Вселенной имеет линию симметрии; и, таким образом, места в соответствующих положениях с
обеих сторон линии симметрии будут иметь одинаковый набор отношений ко всем остальным
местам всего этого пространства. Если мы затем разместим два наших шарика снукера в этих
соответствующих точках внутри нашей симметричной вселенной, то теоретическая возможность
остается тем, что две отдельные детали все же одинаковы во всех своих нереляционных и
реляционных свойствах. (Это звучит немного сложно, но на рисунке 1 показано, что имеется в виду.)
В теории пучков они снова рушится друг с другом.

Это сложный аргумент. Краткий обзор может помочь. Мы попытались отделить неотличимые
данные, исходя из того, что они имеют разные местоположения. Но эти места сами по себе
являются частями , и в этом случае нам не удалось устранить подробности, или места просто
отличаются друг от друга их отношениями. И в последнем случае возможность симметричной
структуры означает, что мы могли бы иметь две особенности, которые не были различимы даже
на основе местоположения.

1. Симметричная вселенная

То, что мы только что получили, было первым предложенным теоретиком пучка, чтобы избежать
импликации того, что данные со всеми одинаковыми свойствами сворачиваются в один. Поскольку
это, похоже, не работает, вот второе предложение. Возражение о том, что теория влечет связки со
всеми одинаковыми свойствами, должно быть одно и то же, поражает только в том случае, если
свойства должны быть поняты определенным образом: как ничто иное, как детали. Но есть и другие
концепции, как мы увидим в главе 2. Возможно, эти свойства каким-то образом определяются.
Следовательно, красный в этом комплекте может быть другой вещью или экземпляром из красного
5
в другом комплекте. Тогда может возникнуть вероятность того, что есть отдельные данные со всеми
теми же свойствами. Они состоят из одних и тех же типов собственности, но в разных случаях. Разве
это не то, что мы думаем обо всех красных шарах снукера? Красный из этого шара не такой же, как
красный из этого шара. Это два разных случая красного.

Но снова возникает проблема с этим очевидным решением. Мы сохранили теорию расслоения, но

ценой. Было отмечено, что преимущество теории пучков заключалось в том, что он полностью
учитывал особенности в отношении свойств. Особенность была снижена с точки зрения свойств. Но
теперь кажется, что мы можем спасти теорию пучков от возражения, что два идентичных пучка
рухнут в один, только если мы каким-то образом будем понимать свойства как частные. Мы говорили
о наличии двух разных экземпляров красного, а экземпляр свойства выглядит как нечто конкретное.
Поэтому, чтобы наши связки были более похожими на детали, которые мы принимаем, мы должны
были сделать наши свойства такими, как детали. Особенность сумела снова проникнуть в теорию.

Есть бесчисленные ошибки, которые мы, возможно, сделали на этом пути. Но похоже, что мы можем
быть вынуждены сделать вывод о том, что особенность является неприводимой чертой реальности,
поскольку теоретически это может быть две отдельные особенности, чья отчетность не состояла в
том, что они имеют разные свойства.

Итак, что же такое таблица? После соображений, изложенных в этой главе, кажется, что мы
должны сказать, что это особенность, которая имеет определенные свойства, но не идентична
или не сводится к этим свойствам. Таблица была выбрана произвольно как объект, который мы
рассмотрели, и, таким образом, представляется безопасным обобщать его.мы Затем должны дать
тот же ответ для любого другого объекта.

Свойства сведений были упомянуты в этой главе. Нам нужно подумать о том, что это такое, если
они действительно есть вещи. Поэтому мы переходим к этой теме.